Литературный журнал

***
Цветущие деревья потеряться
Боятся и трясутся без причин.
В саду не различить границ пространства,
И времени границ не различить.

Разглядывай на спиле сливы кольца,
Ладонь от солнца поднося к лицу.
Как с суздальцами бились новгородцы,
Смотри не вздумай рассказать отцу.

Не говори, что плачешь или куришь,
Что повторяешь груш цветущих дрожь.
Всё лето понят ты никем не будешь,
А в сентябре в десятый класс пойдешь.

Воды неторопливое теченье,
Обходит грядки дачников река.
Ты до конца урока сочиненье
Напишешь о высоких берегах.

О том, как рубероидные кровли
Темнеют, как сосна идет ко дну.
Лежат на склоне двое, и тепло им,
А как в траве согреться одному?

***
Лет, как обещано, было немерено,
Солнечных зим, как во сне.
Музыка в парке играла все медленней,
Скоро умолкла совсем.

Бились моря об уставшую голову,
Нервно играли мужи –
"Моро" мигающих буквиц неоновых,
"Жено" промозглой глуши.

Тьма обступала глубокая, нежная,
Звякала баба ключом.
Только финальная перегоревшая
"Е" розовела ещё.

***
Фото сна, с хит-парадом кассета,
С небом в пыльном окошке сарай.
Чтоб вернуться в счастливое лето
Кипятком мой гербарий обдай.

Как от музыки лютневой, жалко.
Не сдержал старшеклассник зарок.
Потяни через носик заварку,
Горькой травки пожуй узелок.

Слепит лаком старинная мебель,
Тюлью свет облепил тополя –
Те, кому мало места на небе,
Не оставят в покое тебя.

Облака пропадают за домом,
Прячет в кронах листва высоту.
Сквозняком кое-как оркестрован
Шум деревьев в заросшем саду.

Бессонница

Тане Караман

Годы псу под хвост, слова на ветер.
Как бы я хотел тебя не встретить...
Не искать огня в твоём окне –
На фасаде жёлтом политеха.
Каждой твари в арке вторит эхо.
Как бы я хотел влюбиться не.

В октябре штурмуют сквер отряды
Клёнов, на аллеях канделябры
Тополей обкромсанных горят.
Отпускает пену кофе турка,
Ночью возле форточки прогулка –
В отраженье демон прячет взгляд.

Двор не двор, янтарь балтийский белый,
Как бы я под крыльями Забелы
Счастлив был – как в серебре отлит.
Как бы я хотел узнать однажды,
Полыхает как репей овражный,
Как в груди у воробья болит.

Ждёт в Петровском парке глина даже
Рук моих, майолика пейзажа,
В масляных разводах там и тут
Ждут в кровавых кронах клёнов солнца,
Как синицы Чистяков, Усольцев,
Прахов и Коровин хлеба ждут.

Только мне для счастья хлеба надо,
Рук твоих и глаз твоих, Тамара,
Белокожий твой, Надежда, лик.
Выгорает изнутри настойка –
Мало слова мне и взгляда только,
Пухлых губ, Эмилия, твоих.

Но не отзовёшься ты кому-то
В гулком коридоре. Этим утром
Каждый ангел молчалив и мудр.
Поздно на окне откроет ставни
Доктор. Если он тебя оставит –
Снова заиграет перламутр.

Было то, что до, и то, что после
Будет – дождь, абрамцевская осень,
Нежная за счастье лета месть.
Ни звезды, ни солнца нету рядом,
Нет меня под смятым одеялом,
Розовый бутон в стакане есть.

***
Когда я вместе с именем – о боли
И радости забуду на три дня,
Определите в нервный санаторий
К другим увядшим лютикам меня.

Ни маму, ни отца не будет жаль мне,
Ни дедушек, погибших на войне,
Когда в казенной хлопковой пижаме
Усядусь под мозаикой в фойе.

У пищеблока распугают гули
Воробышков и ветреных синиц,
Распустятся все бархатцы на клумбе
И дикие гвоздики для петлиц.

Под грампластинки медленные звуки
В приемном отделении хирург
С румяной медсестрой распустит руки,
И тот час же останется без рук.

Нет на реке ни зарослей, ни уток.
Погас в траве прибрежной уголек.
Уляжется пристыженный обрубок
Моей пустой постели поперек.

Не выберет он на базаре дупель,
Но с оттепелью выберется в плюс.
А я, поставив все, пойду на убыль,
Пока совсем, как снег, не растворюсь.

***
Ёлочка и дом на полке в ти́ре,
На крыльце два смятых сапожка.
Пасека в обратной перспективе –
Старая икона без божка.

В курточку одетый по погоде
С шарфом выйду я через плечо,
Паркинсон с Альцгеймером проводят,
Боткин или кто-нибудь еще.

Далеко ли топать, непонятно –
Как тропинку выбрать, боже мой?
Слепят в роще солнечные пятна,
Бьет волной беззвучной сухостой.

Проведет дорожный указатель
Сквозь обмякший марлевый экран.
Ноет тело от рубцов и ссадин,
От царапин грубых, рваных ран.

Распугает выстрелом воздушка
Страхи мои детские и грусть,
Если я, войдя в верблюжье ушко,
К дому поздно вечером вернусь.

Потопчусь у стертого порога,
Как я этим мигом дорожу! –
На престол невидимого бога
Мятую травинку положу.