Литературный журнал

Василий Ширяев родился в 1978 году, литературный критик. Сфера научных интересов — языкознание, русский формализм, современная русская проза, критика критики. Автор ряда статей о персоналиях современной литературы.

Обсуждали в Химках рассказ Юрия Лунина «Три века русской поэзии».

Мальчик попадает в больницу. Ему попадается сборник «Три века русской поэзии». После больницы он уже не рвётся поступать в строительный институт и едет на велосипеде по лесной дороге к храму, минуя разные сатанинские наваждения. Рассказ завершается фразой: «Он готов лишь к одному: к бестолковой и великой судьбе поэта». «Мальчик научился видеть красоту», — сформулировала Екатерина Федорчук.

Но сперва была критика.

Сергей Диваков зашёл с козырей: зачем описания природы, когда есть телефон с камерой?

Отвечаем.

Описания природы нужны, чтоб заставить нейросеть (в просторечии душу) трудиться. Спецзадание — по перекодированию визуального в слова. Мы ведь видим не глазами, а мозгом. Изоляция в больнице — как инициация у индейцев. Мальчик прокачивает нейроны чтением поэзии. Выйдя из изоляции, он уже способен уловлять вселенную.

Тут запротестовала Анна Жучкова.

Она сказала, что «это банально».

Анна Жучкова недооценивает глупость мальчиков. У девушек мозг лучше снабжается кислородом, и в целом лучше. Вероятно, они видят красоту от рождения. И не мозгом, а всем телом. У мальчиков не так.

Есть такая байка у Гаспарова. В Персии поэт должен выучить 40 000 байтов наизусть и 30 000 из них забыть, чтоб они ушли в подсознание.

Поэтому рассказ Лунина (как сказал бы Ленин) «не догма, а руководство к действию».

Пошагово.
1. Запираешься с месячным набором круп.
2. Отключаешь сеть.
3. Читаешь.
4. Перечитываешь.
5. Учишь наизусть.
6. Воспроизводишь.
7. Подражаешь.
8. Ставишь nihil.
9. Пишешь автокритику.
10. Сочиняешь снова.

Утопия ли это?

Отнюдь.

Люди и сейчас выучивают многое. Просто они выучивают не то, что нужно им, а то, что нужно кому-то другому: мемы, песенки, медиа-мусор. Не надо проецировать своё либидо куда попало.

Техника обороны от медиа-мусора (в просторечии — от греха) разработана ещё Нилом Сорским. Христианская осознанность и сосредоточенность (по-современному: медитация), пост и молитва (по-современному: поэзия).

Но многие предпочитают изобретать велосипед (который герой будет долго гнать по дороге к храму) самостоятельно.

Приведём пример таких велосипедов.

Фабула «Трёх веков русской поэзии» напомнила мне «Стоунера» техасского писателя Джона Уильямса. О том, как фермер, готовясь стать агрономом, внезапно увлёкся литературой и остался на кафедре. В подтексте — разорение фермеров агрохолдингами и стремление «органической» интеллигенции поскорее выйти из народа. Проиграли Гражданскую Войну — потом предали память предков. Сформировалось движение «фьюджитивистов», беглецов с аграрного Юга. Кстати, хотя США целиком находятся южнее Сочей, Россию они относят к глобальному Югу.

Причём тут поэзия?

«Беглые аграрии» создали «новую критику». Не путать с покойным Кузьменковым, Чекуновым и примкнувшим к ним Морозовым. Американская «новая критика» делала особенный упор на «медленном чтении» поэзии. «Читать стихотворение — что яблоко грызть!» По идее Элиота следовало освободить стихи от автора и читателя, превратить их с помощью «медленного чтения» в самостоятельный объект. То же делал наш академик Щерба — в его семинаре одно стихотворение читали год!

Каковы были достижения «новой критики»?

«Новая критика» справилась с возросшим количеством студентов и запустила «Южное Возрождение», затем явился Фолкнер.

У наших заокеанских партнёров так. Во что выльется лунинская велосипедная авантюра?

Мне представляется, что лунинская программа-минимум — распространение хороших привычек. Чтение стихов — одна из них. Дурные привычки находят нас сами, над хорошими следует трудиться. «Тот, кто не изучает поэзию, обкрадывает сам себя».

Лунинская программа-максимум — осознания себя через чтение стихов как класса.

Как завещали формалисты и «новая критика», применим методы анализа поэзии к лунинской прозе. Когда разбираешь стихи, надо ответить на 3 вопроса: 1) кто живёт в этих стихах? 2) что он скрывает от нас? 3) что он скрывает от себя самого?

В сцене разговора с отцом я обнаружил 5 медиа-вирусов. Именно медиа-вирусы делают рассказ живым.
1. Отец агитирует сына совместить полезное с приятным и поступить в строительный. Агитирует примером иноагентов Гребенщикова и Макаревича.
2. Строители — это каменщики. То есть отец советует сыну примкнуть к масонам. «Землю вспашет, попишет стихи».
3. Когда отец цитирует из Гумилёва про «шестое чувство» сын в уме исправляет «кричит» на «пищит».

Кричит наш дух, изнемогает плоть,
Рождая орган для шестого чувства.

Герой то ли плохо помнит текст, то ли редактирует классика.
4. Когда отец вразумляет героя и спрашивает: «Понял?» в уме героя происходит метатеза и всплывает слово «плен». То есть герой уже становится поэтом и его нейросеть начинает «портить язык» — играть словами. «Понять» родственно «поймать».
5. Но герой ещё пытается отречься. «Не думает же отец, что он собирается стать поэтом? Но почему-то парень ничего этого не сказал. Он молчал, чувствуя, как начинает от волнения потеть». Его выдаёт тело. Пот → поэт. К вопросу о том, чтобы видеть красоту всем телом.

Как будет потеть поэт после 3 больших глотков огненной воды? (сцена с Матвейкой)

Потеть он будет усиленно, так как сосуды расширятся. Но в то же время он быстро станет липким, так как кожа из-за тех же расширенных сосудов будет быстрее охлаждаться, а пот чуть меняет консистенцию под градусом. И налетят комары, — они на пот реагируют.

Вполне объяснимо, что герой под наркозом не чувствует липкость пота. Поэзия уже переформатировала его сознание, и он готов заколдовывать мир обратно.

Будет ли это заколдование (перепрошивка) строго каноническим?

Возможны варианты.

Чисто языческое восхищение природой. Когда за деревьями не видят леса, за творением не видят Творца. Гром превращает подорожник в жаб, жаб в людей и так далее. Неоязыческое мирочувствование обусловлено визуальным медиа-потопом. Каждый день следует строить персональный Ноев Ковчег.

Другой вариант. Гностическо-ведический. Когда за деревьями виден не только лес, но и Гималаи. А именно целая вереница бесов (или богов?), плюс нирвана.

Куда герой Лунина погонит свой велосипед?

«Он готов лишь к одному: к бестолковой и великой судьбе поэта». В символе веры поэт — это Творец, πάντων ὁρατῶν τε καὶ ἀοράτων ποιητήν. Было бы спасением для него и полезно для нас совместить поэзию и критику по образу Пушкина. Критика — способность суждения — и есть «шестое чувство» из Гумилёва.