Глава 3
Прошло чуть больше года. Снова наступала осень, с редких деревьев в саду позади дома Мухоморовых облетели почти все листья, превращаясь в пестрый ковер на дорожке. И сейчас по нему Зоя Федоровна не спеша катила инвалидную коляску с сидевшим в ней Петром Сергеевичем, точнее, тем, что от него осталось.
Этот год прошел для него непросто. После подарка, устроенного ему дочерью, Мухоморов попал в больницу с инфарктом. С трудом он выкарабкался, однако, не смог избежать удара с другой стороны. Он и так до этого несколько лет мучился от диабета, правда не так сильно, поэтому, конечно, и не помышлял о покупке дорогих лекарств. И сейчас это принесло свои результаты. Уровень сахара резко подскочил, произошло сильное ухудшение состояния во всем организме, и дело кончилось тем, что было принято решение об удалении у Мухоморова обеих ног.
Вернувшись после операции, он окончательно замкнулся и совсем перестал бывать вне дома. Компанию ему составляла только неизменная Зоя Федоровна. Дочь он возненавидел так люто, что даже не пожалел денег, чтобы насильно поместить ее в психиатрическую лечебницу. И за весь год ни разу о ней не вспомнил.
Угрюмова молча катила перед собой коляску с почти полностью поседевшим стариком, стараясь не наехать на какой-нибудь камушек, ибо Мухоморов тут же начинал возмущаться. Его и без того мерзкий характер окончательно испортился.
— Олега там как? — внезапно спросил Петр Сергеевич, облизнув пересохшие губы.
— Нормально, — просто ответила Угрюмова.
Петр Сергеевич ехидно усмехнулся.
— Да уж, куда нормальнее! Так, поди, до сих пор и не просыхает?
Зоя Федоровна молчала. Мухоморов недовольно скривился.
— Ну и молчи. Думаешь, мне очень интересно ваши нищебродские попойки обсуждать? У меня, слава Богу, есть чем голову забить.
Но женщина продолжала молчать, и старик, вскоре наворчавшись, замолчал.
А у Зои Федоровны действительно были причины крепко задуматься. Мало того, что муж ушел в запой, так еще на днях из мест не столь отдаленных должен был вернуться сын Родион. И в первую очередь Угрюмова пыталась понять, рада ли она этому.
По обыкновению, Родион возвращался домой ненадолго. Совершив очередной разбой или учинив драку, он благополучно возвращался обратно на зону, оставляя родным расшатанные нервы и долги.
Отец давно плюнул на разгильдяя, но мать есть мать. Зоя Федоровна очень любила сына, хоть и понимала, что ничего путного из него не выйдет. Ни дня нигде не работавший, Родион открыто презирал родителей, придя к четкому убеждению, что честно трудиться — это не про него.
За всеми этими невеселыми мыслями, Угрюмова не заметила-таки небольшую ямку и заехала в нее. Словно ждавший этого Мухоморов тут же начал голосить из всех сил, уверяя, что женщина своим наплевательским отношением причиняет ему невыносимые страдания.
— Мне сегодня надо пораньше уйти, — дождавшись, когда Петр Сергеевич проорется, сказала Зоя Федоровна. Мухоморов тут же забыл обо всех подло устроенных ему истязаниях.
— А что так? — сгорая от любопытства, спросил он. — Смотри, эти часы я тебе оплачивать не собираюсь!
— Ну конечно. Просто у меня сегодня важные дела.
— Какие? Давай говори, я имею право знать, как твой работодатель. Не забывай, пожалуйста, что без меня вы все давно бы уже с голоду передохли.
— Сегодня Родион возвращается вечерним поездом.
Мухоморов даже присвистнул.
— Надо же, еще одним отщепенцем больше. Ладно хоть этот ненадолго всегда возвращается…
— Так я могу идти?
Петр Сергеевич недовольно стиснул зубы.
— Но завтра не вздумай опоздать! Каждую минуту высчитаю.
Когда Зоя Федоровна вернулась домой, то муж встретил ее трезвым. Они начали нехитрые приготовления к приезду сына. Но радости на их лицах не было. Слишком тяжелыми были всегда эти встречи…
Уже стемнело, когда во дворе залаяла собака, а через минуту дверь открылась и на пороге появился молодой мужчина с рюкзаком на спине. Его лицо можно было назвать красивым, если бы не отталкивающие черные глаза, от которых веяло холодом и безразличием ко всему.
Он стоял, высокий, стройный, с легкой усмешкой глядя на встречающих его в прихожей родителей.
— Привет! — просто сказал он.
Мать подошла и крепко прижала его к груди, Родион ответил лишь легким прикосновением. Олег стоял молча.
Сын подошел к нему и протянул руку.
— Я вернулся! — проговорил он.
Отец ничего не ответил, только крепко пожал протянутую ему руку. Зоя Федоровна поспешила предложить всем пройти на кухню ужинать.
Усевшись за стол, Олег взял в руку бутылку водки и уже хотел налить сыну, но тот отрицательно помотал головой, чем очень удивил родителя.
— Вот те на! Не припомню, чтобы ты раньше отказывался.
— Другие времена настали, — ответил Родион. — И я стал другой.
— Поясни, — с тревогой попросила мать.
— А чего тут говорить? Жизнь идет, все вокруг вертится, но вертится не вокруг меня. Годы летят! Вот и решил я за ум взяться! — со смехом заявил сын.
— Обычно, когда ты берешься за ум, это заканчивается новым сроком, — мрачно возразил отец. — Потому что нельзя взяться за то, чего нет! Как можно говорить про мозги, если школа не закончена, вместо училища — «малолетка», и ни дня стажа?
Зоя Федоровна обреченно опустила голову. Разговор неизменно перетекал в обычное русло и, как всегда, должен был перейти в скандал.
Но Родион неожиданно согласно кивнул головой.
— Ты все правильно говоришь, отец, — с полной серьезностью согласился он. — И всегда говорил то, что нужно. Я же, дурак, тебе не верил. Не понимал, зеленый был. Но мне повезло в этот срок: я познакомился с очень умным человеком. Он много времени мне посвятил, разговаривал со мной, рассказывал про жизнь, ее смысл. Его было интересно слушать!
Олег даже на время лишился дара речи, Угрюмова с просветлевшим лицом смотрела на сына.
— Да, — продолжал Родион. — Он многое заставил меня осмыслить. Я начал понимать, что надо повышать свой уровень, даже записался в библиотеку! Когда, в конце концов, понял, что мне нужно!
— И что же?
— Я хочу другой жизни! Карьера мелкого жулика интересна, пока ты еще ребенок, но сейчас, когда просто уйма всяких возможностей, надо успеть войти в волну. Сейчас время, когда неважно, кто ты, важно — как ты себя покажешь. Можно из ничего создать все! Главное — знать как!
На лице Олега появилась довольная улыбка.
— Наконец-то из тебя исходит что-то разумное! — похвалил он. — Но для начала тебе надо заполнить свои пробелы: окончить среднее образование, получить профессию…
— Да, да, это конечно. Плюс, обязательно нужно высшее получить, или купить, как получится.
Олег сознательно пропустил мимо ушей слово «купить». Очень ему не хотелось спорить с сыном во время этого правильного разговора, поэтому он просто согласно кивнул.
— Будет как у Ксюшки, — упомянул он про младшую дочь. — Она у нас уже почти специалист, на последнем курсе. Парня хорошего нашла, скорее всего свадьба будет.
Родион улыбнулся, но было в этой улыбке что-то недоброе.
— Вот только сказала, что назад не приедет, — погрустнев, добавил отец. — Мы, конечно, с матерью все понимаем. Городок маленький, простой, работы особо нет… Хорошо хоть ты вернулся!
Сын взял в руку стакан с домашним компотом и стал внимательно его рассматривать.
— Я тоже не собираюсь здесь задерживаться, — медленно проговорил он.
— Чего же ты хочешь? — удивился Олег.
— В центр надо ехать. У меня теперь там есть знакомые, которые помогут развернуться, наладить свое дело. А здесь с колхозной братвой далеко не уедешь!
— Какие знакомые? Урки с зоны? Чем они могут помочь? Шестеркой только своей сделать, мальчиком на побегушках.
Родион окинул отца колючим взглядом.
— У этих «урок», как ты их называешь, такие головы и знания — любой академик позавидует. И я вам уже говорил: время изменилось. Сейчас криминал не в почете, дела делаются легально, и денег зарабатывается при этом больше. А рисков меньше. Правда, знания нужны, но ничего, надо будет — и университет закончу!
Отец задумчиво почесал затылок.
— Бизнес, или как его там, хочешь начать? Но только лишь больших знаний для этого недостаточно. В свое время даже такому пройдохе как Мухоморову начальный капитал понадобился. А ты где свой возьмешь?
При упоминании известной фамилии Родион оживился.
— Как, кстати, поживает этот старый упырь? — весело спросил он.
— Совсем плох. После Светкиной выходки окончательно сдал, даже ног лишился. Мы же это тебе все писали.
— Но он ведь еще не окончательно обнищал?
— Куда там! Нет, конечно. У него ресторан работает, в банках проценты идут, да дома всего напрятано.
— А зачем он дома деньги хранит? — удивился Родион.
— А не деньги он хранит, — внезапно подала голос Зоя Федоровна. — Золото там, брошки, цепочки всякие. Раньше он много покупал, говорил, что жене, — она усмехнулась. — А на самом деле просто в золото вкладывался, Валентина же ничего из этого не видела, ни одного колечка не примерила. Сейчас ждет, когда в цене подымится повыше, чтобы продать.
— Да черт с ним, с хапугой! — плюнул в сердцах Олег. — Еще про него говорить!
— А может, у него денег попросить? — взволнованно высказался Родион. — Хоть даже и под процент, а?
Отец искренне рассмеялся.
— Ты что, с ума сошел? Он никогда никому копейки в жизни не дал, мать родную ухайдакал из-за того, что лекарство дорогое прописали!
— Ну да, понимаю, — рассмеялся вслед за ним и сын, но что-то было в этом смехе такое, что затревожилось сердце у Зои Федоровны…
* * *
Через несколько дней Угрюмовой понадобилось донести до Мухоморова кое-какие вещи. Родион, узнав про это, тут же вызвался помочь.
Войдя в дом Петра Сергеевича оба тут же столкнулись с самим хозяином.
— Это еще кто такой? — уже хотел было начать злиться Мухоморов, но быстро сообразил, что к чему: — Родька, что ли? И не узнать лоботряса.
— Здравствуйте, Петр Сергеевич, — вежливо произнес Угрюмов.
— Ишь ты какой ладный! Как будто и не из тюряги притащился. Ну здравствуй, здравствуй. Когда назад?
— Я изменился, мне прежнее больше не интересно, — заявил Родион.
Мухоморов громко расхохотался.
— Ну и насмешил! Ты изменился? Да ни за что не поверю, что волчонок может в зайца превратится. Это ты вот ей рассказывай, — он кивнул в сторону Зои Федоровны, — а меня, брат, такими дешевыми фокусами не обманешь. Я всегда чую, откуда подлостью несет, а от тебя ею просто таращит!
— Ну зачем вы так, Петр Сергеевич, — с горечью в голосе произнес Родион, хотя глаза его лукаво поблескивали. — Я ведь на самом деле все переосмыслил. Надо начинать жизнь налаживать, а то времени много уже упущено.
— Таким как ты время несколько лет назад дало возможность жизнь налаживать. Правда, многие на погосте свое счастье нашли, остальные спились или по зонам разбежались.
— А я не из них теперь! — загадочно возразил Угрюмов.
— Так, ладно, хватит болтать, — вмешалась Зоя Федоровна и сказала сыну: — Давай, иди, у меня много дел.
— Петр Сергеевич, а как вы всего добились? — внезапно спросил Родион. — Мне всегда это было интересно узнать.
Мухоморов изумленно посмотрел на стоящего перед ним молодого человека. Такого вопроса он ожидал меньше всего.
— А тебе зачем это знать? — подозрительно, но скорее по привычке, спросил он в свою очередь.
— Я тоже хочу пробиться в этой жизни, — ничуть не смутившись, объяснил Родион. — Глупо было бы не узнать об этом у того, кто сам, без чьей-то либо помощи сумел нажить капитал и стал уважаемым человеком.
Известно, что грубая лесть всегда самая действенная. Несмотря на свою неприязнь, губы Мухоморова скривились в довольной усмешке.
— Может когда-нибудь и расскажу, — важно протянул он. — Когда у меня будет настроение. Но это точно не сегодня.
Родион, поняв намек, кивнул и ушел. Некоторое время Петр Сергеевич задумчиво смотрел ему вслед, после повернулся к экономке.
— Может парень-то на самом деле с головой подружился? Во всяком случае, вопросы он задает верные.
— Хорошо бы, — вздохнула Зоя Федоровна.
Весь день Мухоморов был необыкновенно молчалив и даже ни разу не испортил Угрюмовой настроения. Он просто сидел в своем кресле, напряженно о чем-то думая. А когда та, закончив свои обычные дела, засобиралась домой, остановил ее и заставил присесть рядом.
— А что, мне ведь есть, о чем рассказать! — заявил он. — В городе, пожалуй, наищешься человека с более богатой биографией, чем моя.
Угрюмова вопросительно глядела на него.
— Ну чего уставилась? — недовольно проворчал Петр Сергеевич. — Вон, Родька твой и то понимает, что мало сейчас таких людей, вроде меня, осталось. Что надо опыта перениматься, потом будет не у кого!
— От меня-то чего хотите?
— Завтра опять вместе приходите, пока дела делать будешь, мы пообщаемся. В кой-то веки у кого-то хоть ума хватило прийти к опытному человеку!
Угрюмова покачала головой и отправилась домой. Там она передала сыну просьбу Петра Сергеевича. Тот пришел в сильнейшее возбуждение.
— Ну вот, не такой уж он и законченный ворчун! — заметил он.
— Тебе-то зачем это надо?
— Как зачем? Каким бы он не был, у него бесценный опыт, которым он готов поделиться. Я был бы полным дураком, если бы профукал такую возможность. Скажем, это мои первые университеты в новой жизни!
Угрюмова ничего на это не ответила. Почему-то сердце у нее сжалось, и какая-то непреодолимая тоска завладела всем телом.
— Куда ты? — удивленно спросила она, увидев, как сын надевает ботинки.
— Прогуляюсь перед сном.
— Смотри, чтобы без происшествий, — взволнованно проговорила мать.
Родион с улыбкой, в которой впервые показались какие-то проблески нежности, погладил мать по плечу.
— Никаких происшествий больше не будет. Тем более, нам завтра идти.
Как только он вышел на улицу, то, пройдя несколько шагов, обернулся и посмотрел на родительский дом. Его взгляд уже не был таким веселым, скорее сосредоточенным.
— Прощайте, — прошептал он. — Даст Бог — свидимся еще!
Он достал из кармана мобильный, набрал номер и приложил телефон к уху. Когда ему ответили, он тихо произнес несколько слов, выключил аппарат и поспешно направился к дому Мухоморова.
… Петр Сергеевич сидел в своем кабинете и задумчиво перебирал в руках ручку. С того времени, как он лишился ног и подъем наверх стал для него проблематичен, было решено переоборудовать рабочую комнату и под спальню, благо габариты помещения позволяли сделать это без проблем.
Внезапно кто-то постучал. Это было так неожиданно, что Мухоморов буквально подпрыгнул на своем кресле. Не без усилий, он самостоятельно пересек комнату и выехал в прихожую.
— Кто там?
— Это Родион!
— Зачем ты здесь в такое время? — удивился старик. — Я же сказал твоей матери, чтобы приходили вместе с ней завтра. Уходи, я тебя не впущу!
— Петр Сергеевич, — голос за дверью стал умоляющим. — Дело в том, что завтра прийти я не смогу. Вечером друг позвонил, позвал на подработку в другой город. Надо ехать, деньги очень нужны. Вернусь, возможно, не скоро. Не хотелось бы, чтобы наш с вами разговор пропал. Это для меня очень важно!
Мухоморов недовольно крякнул. Какое-то время в нем боролись противоречивые чувства, но желание рассказать о себе возобладало вверх, и он дрожащей рукой отпер замки.
Родион тут же проскользнул внутрь, и с минуту оба просто молча смотрели друг на друга.
— Где поговорим? — робко спросил гость.
— В кабинете, где же еще, — пристально глядя на него, проговорил Мухоморов. — Или думал, я тебя чаями поить собрался?
Угрюмов несколько натянуто рассмеялся.
— Даже в мыслях не было, Петр Сергеевич! Мы просто немного пообщаемся, тем более, что надолго вас задерживать не хочу.
— Да я и сам тебе задерживать себя долго не дам! — проворчал старик. — Не всю же ночь тебя развлекать! Расскажу кой-чего — и хватит. Я человек пожилой, мне отдых нужен. Это вы, бездари, по ночам шатаетесь без устали…
Это он уже говорил, направляясь в кабинет. Родион шел сзади, его лицо снова стало сосредоточенным и жестким. Непроизвольно, он запоминал некоторые мелочи по пути, так, по привычке.
— Садись! — велел старик, расположившись за своим письменным столом, а гостю указав на старый стул напротив. Родион послушно сел, мельком кинув взгляд на большие часы, висевшие сбоку. Для подозрительного хозяина дома подобный жест не остался незамеченным.
— Что это ты так посмотрел? Ждешь чего-то?
— Да нет, что вы, — замялся парень. — Просто прикидываю, сколько примерно можно будет с вами провести времени, чтобы не засидеться допоздна…
— Я же сказал уже, что сам напомню, когда тебе будет пора уходить! Так что, головой не верти, и раз пришел слушать — слушай!
Родион устроился в позе послушного школьника и весь превратился в слух. Биография старого прохиндея действительно оказалась интересной, много в ней было всего занимательного. Правда, в большинстве своем все это сводилось к чему-то аморальному, но молодой человек искренне восторгался каждой рассказанной ему выходке и неизменно сводил это к незаурядности рассказчика. Это привело к тому, что поначалу немного скованный от непривычки, да и не до конца все равно доверяющий собеседнику Мухоморов окончательно расслабился, и его истории становились все более смелыми и откровенными.
Несколько часов пролетели незаметно. Старик окончательно проникся к постоянно нахваливающему его Угрюмову, уже почти с отеческой нежностью смотрел на него.
— Вот такая жизнь, пацан! — подводя некий итог, заключил он. — Но хочу еще раз повторить: не я был такой — время такое было! Или ты, или тебя.
— По-моему, кое-что вы все-таки мне не рассказали, — лукаво глядя на Петра Сергеевича вдруг предположил Родион.
Мухоморов недоуменно посмотрел на него.
— Не понял. О чем это ты?
— Про то, как вы обрели начальный капитал. Все ваши истории сводились к тому времени, когда вы уже занимались различными вложениями и приумножениями. Но за счет чего вы вышли на старт? Ведь вы же из той же самой деревни, что и моя семья, и миллионеров в вашем роду не было. Откуда первые деньги, а, Петр Сергеевич?
Старик помрачнел.
— Соображаешь, — медленно проговорил он.
На некоторое время в кабинете наступила тишина. Мухоморов крепко задумался. После все же решился.
— Ладно, уже все равно сейчас, столько лет прошло, — кивнул он Родиону. — Когда колхоз развалился, и я приехал сюда из деревни, то был гол как сокол, не было ни копейки за душой. Даже жилье снять было не на что. Ну, помыкался я несколько дней, оголодал как собака, и тут удача ко мне наконец повернулась! Иду как-то, значит, а впереди меня старуха чешет с огромной сумкой. И вижу, еле идет, не смогает. Ну я, значит, подбегаю, говорю, мол, давай помогу, старая. Она согласилась, и я ее до самого дома проводил. А по пути она мне рассказала, что дети к ней ездят редко, помочь некому, короче вся она такая несчастная. Видно, приглянулся я ей, она меня к себе пригласила, обедом накормила. Там еще поговорили, я ей тоже про свои проблемы рассказал. Жалко ей меня стало, поплакала даже немного. И вдруг предложила комнату у нее снимать. Я говорю, что денег у меня нет, а она на это рукой машет, отвечает, ты мне только по хозяйству помогай — и ладно будет. Конечно, я согласился.
Так некоторое время у нее и прожил. Поначалу работу искал, но все без толку. Предприятия позакрывались, а какой-то серьезной профессии у меня не было, я ведь как ты и школу-то не закончил толком. Хорошо хоть старуха не гнала, наоборот жалела, видела, что я сам мучаюсь.
Вдруг как-то раз плохо ей стало, в больницу ее увезли. И там она и говорит, что квартиру на меня переписала! Я, шепчет, уже навряд ли выкарабкаюсь. Дети ее обеспеченные были, даже, вроде, заграницей уже жили, так что им ее метры без надобности, а мне они очень пригодятся. Давно я с такой радостью в свою комнату не возвращался! Квартирка-то была знатная, в хорошем доме. У меня уже насчет нее большие планы нарождались.
И вдруг старуха выздоравливает! Представляешь, я уже и не ждал — и вдруг заявляется! Слабая, конечна, больная вся — но живая. А мне этого уже не нужно было! Тем более, что ухаживать за ней самой уже пришлось, по комнате водить, даже до ведра туалетного дошло. Но теперь помирать она в ближайшее время не собиралась!
Мухоморов мрачно откинулся в своем кресле.
— Ей лекарств разных напрописывали — сам черт ногу сломит. Но за всем этим я заведовал. И как-то она попросила ей капель каких-то в воде развести. А капли эти строго по количеству наводить нужно было. Но я чего-то зазевался, и на три-четыре капельки больше ухнул. Как ей плохо-то было! Думал, что сейчас и кончится, но обошлось все, даже полегчало впоследствии, как и должно.
И тут у меня план в голове появился. Я ей через несколько дней опять на пару капелек больше выдал — и снова она в горячке! И еще раз, и еще! Мучилась она страшно, слабела с каждым днем, а меня, своего истязателя, сыном называла и благословляла постоянно. Но жила, жила, чем бесила все больше, пока не потерял я терпение один раз, сразу капель десять ей влупил. И тут она, конечно, сразу стихла, в кресле своем как уснула…
От раздавшегося внезапно громкого смеха Мухоморов смолк и слегка даже испуганно посмотрел на Родиона. Тот хохотал и хохотал, не в силах остановиться.
— Что с тобой? — возмущенно спросил старик. — Прекрати ржать как конь! Чего смешного?
— Прости, Петр Сергеевич, — успокаиваясь, но все еще весело проговорил Угрюмов. — Просто, слушая тебя, я вдруг понял!
— Что ты понял?
— Все понял! Вот ты говоришь: время такое было, поэтому ты таким был. Но не так это, не так! Сейчас другое время, сейчас чтобы в жизни чего-то добиться дураком-неучем быть нельзя! Сейчас надо институты заканчивать, полезные знакомства наводить. Но если у тебя ни гроша за душой — всего этого все равно недостаточно! И так было не только в твое время, но и сто, и тысячу лет назад! И дальше так будет. Деньги — главное, чем меряется успех. А все остальное — атрибутика, реквизит. Раньше это была родословная, потом — партийность. В твое время — наглость и отсутствие принципов, сейчас — количество корочек.
Он снова украдкой бросил взгляд на часы. Время подходило.
— Представь себе, — продолжал он, поднимаясь со своего места и медленно направляясь к Мухоморову, — что я, например, в эту минуту сделаю все то же самое, что сделал ты в тогда…
— Ты что это задумал, парень? — в голосе старика явно слышались нотки страха.
Родион с дьявольски горящими глазами стоял уже рядом с ним. Резко он вытащил из кармана удавку, ловко накинул ее на шею ошалевшему от ужаса старику и начал медленно ее затягивать. Мухоморов начал громко хрипеть, беспомощно дрыгаясь в стороны, не в силах сопротивляться действиям безжалостного палача.
— Потом на то, что я у тебя вытащу, я уеду в другой город, далеко-далеко отсюда, — спокойно продолжал Угрюмов. — Деньги помогут мне спрятаться. А потом я вложу их в себя, заведу хороших друзей, начну новую жизнь.
Он внимательно посмотрел на уже затихающего старика.
— Грустно, но самое главное, что я понял, так это то, что какие бы не были времена, первый большой заработок всегда будет связан с преступлением!
… Он вышел из дома Мухоморова где-то через час с большой сумкой и очень довольным лицом. В конце улицы его уже ждала машина.
* * *
Не спалось Зое Федоровне, никак не могла она заставить себя хоть на минуту глаза закрыть. Та непонятная тоска, щемившая душу с вечера, не отпускала.
Наконец, не выдержав, она встала и тихо вышла из спальни, чтобы не разбудить мужа.
За окном была непроглядная тьма, такая густая, какая бывает только осенью. Некоторое время Угрюмова молча смотрела в окно, после встала, и, накинув пальто, вышла на улицу.
Она шла к дому Мухоморова. Зачем она это делала — она не знала. Просто ноги сами вели ее туда.
Увидев открытую калитку, она заволновалась еще больше. А когда вошла через незапертую входную дверь, то поспешно направилась в кабинет Петра Сергеевича, уже явно предчувствуя неладное.
Ее всю заколотило, когда она, войдя в комнату, включила свет, и перед ней появилась ужасная картина произошедшего. Уже остывающий труп Мухоморова, откинувшийся в кресле с вывалившимся языком и выпученными глазами приковал все ее внимание. На шее мертвеца она увидела характерный след веревки, и все сразу стало понятным.
— Что же ты наделал, сынок, — прошептала женщина и присела на тот самый стул, на котором незадолго до этого сидел Родион.
Долго она смотрела на Мухоморова. Вот оно, безжизненное тело, мерзкое и нелепое, которое столько лет унижало, оскорбляло ее! Превратилось в подобие старой ненужной куклы. Только сейчас в полной мере раскрылась вся ее ничтожность и бесполезность. Без криков и ругани, подпитываемых ненавистью, этот кусок пока еще не разложившейся плоти уже не имел с человеческим ничего общего.
Позже Зоя Федоровна заметила, что все ящики стола были открыты. Но это ее не удивило, она прекрасно понимала, что двигало ее сыном.
Неожиданно для самой себя она улыбнулась. Это была первая ее улыбка за несколько лет, действительно искренняя и легкая. Угрюмова с удивлением заметила, что и тоска из сердца тоже куда-то пропала.
— Вот ты успокоился, Петр Сергеевич, — ласково произнесла она. — И нас всех успокоил. Хотелось тебе, чтобы все послушными были, а теперь и сам послушнее некуда!
На глаза снова попалась полоса от удавки, и снова Зоя Федоровна нахмурилась. Недолго она думала прежде чем принять решение.
Она вышла на кухню и вскоре вернулась обратно со спичками в руках.
— Мне сына спасти надо, Петр Сергеевич, — печально сказала она. — От Божьего суда не уберегу, а от людского должна!
Она взяла со стола одну из разбросанных в куче бумажек и подожгла ее. Когда клочок разгорелся, бросила на стол, а сама снова спокойно уселась на стул.
Сухая старая мебель разгоралась быстро, и в скором времени кабинет наполнился едким дымом.
Зоя Федоровна сидела не шелохнувшись, спокойно смотрела прямо перед собой.
Огонь разгорался с каждой минутой, все больше поглощая в себя последние мрачные тайны дома семьи Мухоморовых.