Литературный журнал

Что такое "Голубое сало" Владимира Сорокина? Это "Салò" Пьер Паоло Пазолини помноженное на "Криминальное чтиво", к которому Сорокин прицепил свои пародии на русских писателей. Их клоны при письме вырабатывают голубое (блакитное) сало, чемоданчик которого Винсент Вега несёт Марселласу Уоллесу. Винсента Вегу зовут Иосиф Сталин. И так далее в том же духе.
"Салò" по-французски salaud — можно перевести как "пидарас" (во внегендерном смысле). У Сорокина оно фигурирует на странице 210. Собственно "сало" по-французски будет lard. Звучит точно так же как l'art, "искусство". L'art pour l'art — сало ради сала. Как в известном анекдоте: "сало оно и есть сало, чего его пробовать".
Но всё-таки зачем был нужен этот текст? Этот был тест для постсоветской шляхты: кто"врубается", понимает приём, тот впишется в рынок. Кто нет — тот нет.
Как сейчас помню интервью Сорокина Андрею Архангельскому в "Огоньке". Сорокин признаётся: "Я ел говно. Оно совершенно безвкусно. Вся его мифология основана на запахе". Сперва я подумал, что заика открыл душу заике. Андрей Архангельский немножко заикается, так же как Сорокин. Но потом пришёл к выводу, что говно Сорокин не ел. Это было частью рекламной кампании.
Фраза про говно — гениальная метафора современного искусства. Нечто бесформенное, авторитет которого поддерживается запахом денег. Чтобы миллионы мух не смогли ошибиться.

Ce n'est pas une pipe.

Рене Магритт

На заборе тоже ... написано, а там дрова лежат.

Народная мудрость

Сорокин по профессии художник-иллюстратор. Во времена литературоцентризма его подавляло количество текста, который мог навязать себя любой иллюстрации. Тогда он решился на диверсию — делать коллажи из стилей.
Техникой коллажа пользуются все. Коллаж — это манипуляция контекстом. Коллаж — это эффект Кулешова, когда одно и то же лицо монтируется с позитивом и негативом, и получается два разных лица. Отсюда — торговля блоками на негатив. И понимание, что текст (так же как и визуалку) собирает не глаз, а мозг. Когда вы пишете коммент — это уже манипуляция контекстом. Хотя нормальные люди такого не делают: все комменты пишет искусственный интеллект.
В литературоведение манипуляцию контекстом — "горизонт ожидания" — ввёл профессор Ханс Роберт Яусс, оберштурмбаннфюрер (подполковник) СС, дивизия "Мёртвая голова", участвовал в осаде Ленинграда. Вероятно, на идею нестабильности "горизонта ожидания" его натолкнул Восточный фронт.
Во время судебных тёрок за "Голубое сало" Иванов из "Ад Маргинем" сделал остроумный ход. Он выдвинул встречный иск^[1] против "Идущих вместе" (Согласно УК автор за написанное не отвечает, отвечает издатель за опубликованное. Автор может писать что угодно.) Иванов обвинил их в порнографии за распространение фрагментов "Голубого сала", которые в контексте целой книги не являются порнографическими. Целое против части.
Аналогичный случай был в Техасе. Чтобы заниматься стриптизом невозбранно, девушки срезали с груди соски. Им надо было обойти закон об оголении этой части тела. Какими были другие варианты? Женщина должна: а) сидеть дома, б) надеть хиджаб, в) удалить соски вместе с грудью? Часть против целого.
В романе сало в конце концов становится деталью одежды — накидкой из голубого сала. Довольно прозрачная метафора того, что литература скукожилась до надписей на футболках. Спустя 10 лет Леди Гага фигурировала на МТВ в платье из аргентинской мраморной говядины.
Также слово "сало" имеет значение "тонкий лёд", на который Сорокин встал, написав одноимённую неолиберальную трилогию. В республике Салò трудился одно время Эзра Паунд, который был радикальней Сорокина — в "Кантос" приводил китайские цитаты иероглифами, за что потом сидел в американской дурке.
В "Голубом сале" есть отличная метафора. Мозг товарища Сталина расширяется до размеров вселенной после инъекции сала. Дело в том, что мозг — самый жирный орган человеческого тела. Мозгу нужны бациллы. Есть байка, что СССР построили, когда стали давать детям к манной каше рыбий жир. Что хорошо для мозга, хорошо для СССР. Правильное питание плюс занятия литературой позволяют микрокосму-мозгу достичь размеров макрокосма. Не случайно форму мозга имеет плащ Господа Бога в Сикстинской капелле. В мозге больше нейронов, чем звёзд во вселенной.
Сорокин последователен. Если мы читаем "буквы на бумаге" мозгом, то тоталитарна не литература, а сам мозг — "опухоль позвоночника". Чтобы снизить "репрессивную толерантность", надо бороться не с литературой (литература к выходу "Голубого сала" была ни жива ни мертва), а непосредственно с мозгом. Мозг — господин, а не слуга. И как господин имеющий слуг, он развращён и ленив. Следует освободить его от химеры чтения, "безумия в одиночку", а затем и от "коллективного безумия" образования. Мозг не создан для чтения. Чтоб рынки были стабильными, мозг должен работать в режиме "стимул-реакция".
Контекстуально сближая две базовые метафоры: мозг и говно, Сорокин бессознательно цитирует известное место из письма товарища Ленина: "интеллигенция мнит себя мозгом нации. На самом деле это не мозг нации, а говно".

Искусство — всё, что может сойти вам с рук.

Андрей Вархола (более известный как Энди Уорхол)

Как отличить современное искусство от порно? В порно есть хэппи-энд.

(шутка)

Есть два вида заикания: клоническое — навязчивый повтор начального согласного, и тоническое — неспособность справиться с дыханием. «Шкловский из своего умственного заикания создал жанр и стиль», говорила Л. Я. Гинзбург. Сорокин тоже сделал из своего заикания стиль.
1. Заикание напоминает "скэт", стиль джазового пения. Песни Винни-Пуха ("пум-пурум") в очень быстром темпе. Самый быстрый скэтмэн, Скэтмэн Джон, был заика. Позднее "скэт" растворился в "рэпе" — глоссолалию потеснили чуть более осмысленные тексты ("в голове моей опилки — не беда"). Для Сорокина важно обратное движение: от смысла — к бессмыслице. К большой точке QED чёрного квадрата. А также игра слов "скэт" — скатология.
С рэпом у Сорокина много общего. Он апроприирует стили — рэперы апроприируют (в просторечии "крадут") сэмплы. Пока с них было нечего взять, они спокойно сидели в гетто. Когда они вышли из гетто, к ним подошли ребята в костюмах с портфелями за своей долей.
Если б литература росла как рэп, а не загибалась как отрасль, Сорокина обвинили бы не в порнографии, а в плагиате. Но в 2002 г. постсоветская шляхта не то что не была способна отличить пародии на Чехова от пастишей из Набокова. Она перестала читать вообще.
2. Как сделано "Голубое сало"? Чтоб сделать свои пародии узнаваемыми, Сорокин форсирует приём, повторяя его несколько раз. Это он зеркалит первую фазу клонического заикания, судорогу согласного. Но вместо простого интеллигента остались только профессионалы-филологи, для которых этот приём очевиден как контрольный в голову.
3. Сорокин заикается не только на бумаге — у него дочери-близнецы.
4. В начале века Сорокин хотел перепозиционировать себя как умного юродивого, чтоб продавать своё заикание как ритуал, но это было трудновато для мелкого буржуа.
5. Затем Сорокин пытался вырваться из гетто литературы в кино. Но оказалось, что кино — это соседнее гетто. Сорокин говорит, что "Кубанские казаки" лучше, чем "Зеркало", потому что в "Кубанских казаках" поют, а в "Зеркале" тон всей картине задаёт документальный кусок с заикающимся мальчиком, который "Я могу говорить". Собственно, речь — это организованное заикание. Раб — заикается. Свободный человек поёт.
6. Возможно, в заикании проклюнулся финский субстрат. Удвоение согласных — нормальное явление в финских языках: "писсалла, пуккалла, каккалла".
Владимир Сорокин, вероятно, связан дальним родством с Питиримом Сорокиным. На святой финно-угорской земле Коми целые деревни Сорокиных. Финно-угры всегда считались сильными колдунами, и прообраз "голубого сала", мёд поэзии, сваренный из крови гномов, украден германцами у финнов. Владимир клонировал судьбу Питирима.
Питирим был секретарём Керенского, готовил мятеж эсеров и был помилован лично Лениным. Ленинская критика стала хорошим пиаром. Сорокин создал кафедру социологии в Гарварде, где на него стучали американские коллеги — обвиняли в сочувствии коммунизму.
Владимир Сорокин мечтал о том, что "государство его накажет", но внезапно кончился литературоцентризм. Вряд ли Сорокин лично планировал выкидывание "Голубого сала" в пенопластовый унитаз перед Большим Театром. Скорее всего у них с "Идущими вместе" был один куратор. В результате Сорокина стали узнавать на улицах и сочувствовать, а унитаз взорвали нацболы. ("От политики нельзя быть свободным даже на унитазе," — пророчески намекает товарищ Сталин на стр. 319.) Скандал вокруг книги является важнейшей частью самой книги. Частью, которая гораздо больше целого.
Клоном "унитаза" стал скандал с картинами по мотивам "Голубого сала" 2023 года в Берлине. Картины с помощью компьютера делал наш товарищ по Липкам Евгений Никитин. Марат Гельман, устроитель выставки, остроумно пропиарил его, не указав на подписях к картинам, но зато нецензурно обругав в личной переписке и затем опубликовав её.
7. "Голубое сало" — оммаж учителю Эзры Паунда Джойсу. Там есть характерный ирландский след. В романе воплощена мечта Кеннеди-старшего о ядерной зачистке Англии. Пока Англия лежит в ядерной пыли, "мудрые ирландцы" ставят в Дублине памятник Сталину. Памятник изображает товарища Сталина, делающим себе инъекцию под язык. И вот в 2003 г., как раз по окончании пиара вокруг романа, на месте взорванной боевиками ИРА в 1966 г. колонны Нельсона, была возведена Дублинская игла. Видимо, товарищ Сталин целиком не поместился.

^[1] https://ria.ru/20020711/190169.html