Всё это вызывает лёгкую иронию у представителей предшествующего поколения, у которых подобных возможностей не было. Особенно обидно, конечно, тем, чья молодость пришлась на девяностые, когда советская система была практически разрушена, а новой ещё не появилось. Тогда вообще интерес к поэзии упал сразу и очень резко. К любой поэзии, в том числе молодой. По сути, в девяностые и нулевые для молодых была только премия «Дебют» и семинары молодых писателей фонда Сергея Филатова, легендарные «Липки». Но туда могли попасть не все. До 2011 года «Дебют» принимал рукописи поэтов и писателей до 25 лет. Кто не успел — тот опоздал.
С Советским периодом, собственно, тоже всё не просто. Молодых поддерживали, а интерес к поэзии, особенно на излете 80-х, был огромным. Журналы и книги выходили такими тиражами, о которых сегодня и мечтать не приходится. Но всё это было для довольно узкого поэтического круга. Экспериментальная поэзия, авангардная поэзия, да и вообще — любая поэзия, которая эстетически или мировоззренчески не совпадала с принятой в советское время, не то что не поддерживалась — у авторов могли быть серьёзные неприятности. В антологии «Уйти. Остаться. Жить», посвящённой рано ушедшим поэтам разных лет, есть этому немало примеров.
Сейчас, конечно, всё по-другому. Любой более-менее талантливый молодой автор не имеет шансов пройти незамеченным. Особенно если он, этот автор, приложит минимальные усилия к собственному продвижению. Интернет практически стёр границу между столицей и провинцией. Есть хоть какой-то талант — опубликуют. Не те, так эти. Если талант большой — выстроятся в очередь.
Интернет, фестивали, семинары — всё это сформировало среди молодых авторов единую творческую среду. Все друг друга знают! Все — через интернет — следят за творчеством друг друга, поддерживают, комментируют, пишут рецензии на книги. Творческая среда — это, безусловно, очень важно, особенно учитывая тот факт, что в провинции таковая есть далеко не везде.
Но, на мой взгляд, у подобного положения вещей есть и свои минусы. Во-первых, молодость когда-нибудь заканчивается. Наступает тридцать шесть лет, и поэт с удивлением обнаруживает, что его уже не очень ждут на семинарах и форумах. Конечно, меняется кое-что и в этом направлении. Пять лет назад появилась премия для авторов старше сорока — «Антоновка». Само появление этой премии, кстати, отражает некую обиду авторов старших поколений. Но теперь премия есть и пользуется спросом. Работает с авторами старше тридцати пяти и АСПИР.
Но всё равно, всё равно — проблема есть. После тридцати пяти возможностей ощутимо меньше. Ладно, если автор талантлив и успел сделать себе имя. На те же семинары он и мастером съездит. Но бывают поздние дебюты. Бывает долгое созревание автора — поэта или прозаика. И такой автор после тридцати пяти оказывается в своего рода «слепой зоне».
Но даже если и был успех, даже если автора уже хорошо знают как молодого поэта — проблема всё равно есть. Успех — он бывает разный. Не все понимают, что востребованность в качестве молодого поэта не равна востребованности в качестве поэта как такового. Успех молодого поэта — это почти всегда немного аванс. Немного — про потенциал и надежды. Немного — про естественное желание подбодрить молодого поэта. Опять же — молодой автор оценивается в сравнении со своими, такими же молодыми. Но когда начинает идти речь о современной поэзии вообще — за последние лет тридцать — опять и опять начинают вспоминать Меламеда и Гандлевского, Кибирова и Рубинштейна, Казарина и Цветкова. На равных — молодыми! — вошли туда уже покинувшие наш мир Борис Рыжий и Денис Новиков. И в этом списке никого из современных молодых поэтов пока — надеюсь, что пока — представить сложно.
У меня есть ощущение, что вся вот эта разветвлённая инфраструктура для поддержки молодых поэтов — да и не только поэтов — образует своего рода кокон. Похвалы сверстников, мастеров семинаров и членов жюри многочисленных конкурсов создаёт иллюзию читательского успеха и востребованности. Ориентация на профессионального читателя — других поэтов, критиков и редакторов — вызывает сложный, «тёмный» язык современной молодой поэзии, который отдаляет её от и без того немногочисленного «простого» читателя. И конечно, когда поэту исполняется тридцать шесть лет и такая вот подпитка часто — естественным образом — исчезает, для него это стресс.